Апостол Павел не случайно говорил о Церкви как о тайне. Эта тайна открывается только через глубокую сопричастность жизни Тела Христова, но никак не через сторонние рассуждения о Церкви. Здесь не в силах помочь формальная принадлежность той или иной деноминации. Глаголы жизни открываются ищущему. Но познание экклесийной тайны не может быть завершено, ведь каждая новая попытка проникновения помогает всякому сделать пусть еще один шаг к более полной и целостной жизни в Нем и для Него.

И католичество, и православие подошли к собственной эсхатологической горе Фавор. Как известно, со Христом на гору взошли не только Петр, олицетворяющий католицизм, и не только Иоанн, задавший парадигму всей православной духовности. Также на гору взошел апостол Иаков, олицетворяющий иудеохристианство, предшественника протестантизма в его лучших проявлениях. Готов ли сегодня протестантский мир к тому, что скорлупа ветхих одежд может отпасть и в сиянии Славы Христовой восстанет Церковь первого тысячелетия? Церковь, в которой папы не будут претендовать на абсолютную власть? Церковь, в которой православие будет более протестантским, чем сам протестантизм? Церковь, которая будет единством разнообразия?

Церковь завтрашнего дня – образ, который мы пред-видим. А в зависимости от предвиденного, нам становится видна и Церковь сегодняшняя. В самом последнем пункте [всемирного] будущего мы предвидим Церковь в ее идеале – состоявшуюся, сбывшуюся, встретившую Христа, обретшую себя в Нем. Эти конечные черты мы различаем весьма туманно, но знаем, что будет победа и брачный пир, что врата адовы не одолеют нас. Яснее мы различаем предшествующее этому движение к идеалу, потому всякий момент будущего приближает нас к полноте понимания и со-бытия в Церкви. Присмотримся внимательнее, как ближайшее будущее встречает Церковь? Каким может быть характер взаимодействия будущего мира и неотмирной Церкви в условиях так называемой постсекулярности, глобальной прозрачности и невиданного скепсиса?