Взаимодействие евангельских церквей и других конфессий: факторы разделения и сближения

Темой одной из дискуссий на прошедшем недавно IV Евангельском Соборе в Санкт-Петербурге было взаимодействие евангельских церквей с другими конфессиями.

В круг обсуждающих попали христиане разных традиций, что потребовало особой подстройки говорящих друг к другу, а дискуссия, к счастью, привела не только к пониманию проблем, но и четче высветила задачи и направления движения.

Рефреном разговора стало понимание связанности христиан друг с другом. Похоже, прошло то время, когда на вопрос «как относятся евангельские верующие к другим конфессиям и религиям» следовал ответ «мы к ним не относимся». Ситуация изменилась. Это признают уже многие. По словам участников дискуссии, после вынужденного единства во времена Советского Союза, разобщенности и конкуренции между конфессиями во времена независимости, к середине 2000-х годов созрело новое понимание ситуации, когда евангельские верующие вновь стали смотреть на другие конфессии, как на возможных союзников.

С одной стороны, интерес к теме межконфессиональных отношений подогревало государство, которое опомнилось и бросилось регулировать религиозную сферу, что стало вынужденным поводом внутри христианского сообщества вновь разбирать, кто к кому и как относится и кто с кем водит дружбу. С другой стороны, многие евангельские церкви, не потерявшие интереса к тому, как к ним относятся люди «извне», наконец услышали голоса, которые упрекали христиан в отсутствии согласия, а подчас и открытом противостоянии друг другу. Сильнее стали напирать и голоса открыто недоброжелательные, голоса тех, кто округляет всех верующих в некую массу людей, озабоченных религией, и раздувает антирелигиозный дискурс. К сожалению, протестантизм при этом подчас был главным примером крайнего индивидуализма и неспособности к диалогу.
Дискуссия на Евангельском Соборе показала, что задача сближения и единства христиан — одна из наиболее сложных и продуктивных. И решается эта задача по-разному. Композиция межконфессиональных отношений, по словам участников Собора, сильно отличается в мегаполисах, где сложились традиции сосуществования разных конфессий, и в моно-религиозных, моно-национальных городах, а также в сельской местности, где многое зависит от позиции доминирующей конфессии и политической воли представителей местной власти.

При всем многообразии ситуаций, можно отметить очень мощные факторы, которые работают на разделение конфессий:

Несогласованные миссионерские стратегии. Каждой конфессии присущи определенные миссионерские амбиции. Но проблема в том, что максимализм богословский нередко порождает максимализм в миссионерской практике, порождающий чувство уникальности и внутренней уверенности в том, что именно «моя конфессия наиболее правильно и последовательно исполняет Великое Поручение». Речь не только о том, что евангельские христиане часто заглядывают на «епархиальную территорию» РПЦ, вызывая ее недовольство, но и о том, что разные евангельские церкви в своих миссионерских стратегиях также часто претендуют на одну и ту же территорию и людей, не желая согласовывать свои планы и действия. Отсюда и возникает недопонимание и конкуренция.
Понимание Церкви как точки сбора, «ковчега спасения», в который людей необходимо собирать. Безусловно, это хорошо — собирать. Плохо, когда точки сбора понимаются слишком буквально, а сами точки конкурируют между собой, и каждая из них явно или скрыто претендует на звание «самой лучшей». Думаю, собирать можно разными способами. Для тех, кто хочет дальше размышлять в этом направлении, в качестве метафоры хочу предложить подумать, что, например, говоря о материи, мы используем такие категории как частица, излучение, поле, волна. И каждый раз это дает нам новое понимание.
Разные «истории». Исторический текст, как известно, не может отразить всей полноты произошедшего. За «историями» стоят идеологии, предустановки и живые историки, которые просеивают и отбирают факты и события и затем интерпретируют их. Таким образом, учебники истории, по которым учатся студенты христианских семинарий и университетов, становятся мощнейшими церквеобразующими либо церкверазделяющими инструментами. Впрочем, еще более велико значение и влияние устных «историй», находящихся в обороте у каждой конфессии — поучительных рассказов о победах и травмах, героях и врагах.
Разные богословские традиции. Если христиане уже показали некоторую способность демонстрировать политическое единство, то вопросы сближения богословских позиций, синхронизации языков теологии, поиска оснований богословского единства пока остаются привилегией элитарных богословских групп и отдельных богословов. В область практики межконфессиональных отношений результаты этих богословских усилий попадают крайне редко.
Культура богослужения. Слово Евангелия оказывается завернутым в обертку определенной литургии. Некоторые конфессии не хотят этого признавать, но литургия, в широком смысле, как закрепленный порядок богослужения сейчас присутствует почти у всех евангельских деноминаций. Различия церковного богослужения и церковной практики нередко становятся фактором разделения церквей и конфессий, даже имеющих общие богословские позиции.
Индивидуализм лидеров конфессий также может служить разделению. Вполне искренние служители, поддавшись искушениям коринфской церкви, строят свои церкви по своему образу и подобию. При этом руководители могут даже демонстрировать всем диалог с другими, но при этом не поощрять подобный диалог на уровне отдельных верующих и поместных церквей.

Это далеко не полный перечень того, что ведет к разделению церкви и конфессии. Что же можно положить на другую чашу весов, что может перевесить прошлое, преодолеть инерцию и стать основой нового формата христианских отношений? Самым высоким императивом и образом этих отношений служат слова молитвы Христа «Да будут едино, как Мы едино. Я в них и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Иоанна 17:22-23). Для того чтобы начать двигаться к этому идеалу, можно начать делать следующее:

Провести понятийную и догматическую работу в отношении таких понятий как «единство Церкви» и «многообразие Церкви», выяснить соотношение понятий «Вселенская Церковь» и «Поместная Церковь» в контексте межконфессиональных отношений.
Отважиться на реконструкцию конфессиональных историй — провести целенаправленную работу по обсуждению форматов диалога, в котором станет возможным понимание, признание ошибок, покаяние и прекращение трансляции травмирующей истории.
Целенаправленно обсуждать процедуры обсуждения и разрешения возникающих противоречий и конфликтов — превращать эти процедуры в культуру церкви, культуру миротворчества.
Практиковать единство. Стоит помнить, что единство — это не только ощущение, но и конвенция и постоянное усилие верующего быть открытым другому.
Совместная социальная деятельность христиан из разных конфессий часто становится прекрасным поводом познакомиться друг с другом и принять «иного».
Дискуссия на IV Евангельском Соборе была очередным свидетельством того, что в среде христиан есть стремление к сближению. Но при этом для них также важно остаться принципиальными, найти настоящие, а не политические основания единства, достичь единства не «кого угодно с кем угодно», а в гармонии с собой и со своей традицией открыть себя «другому», воплотив образ «тела Христова».

Автор: Евгений Гречко, координатор служения «Школы без Стен», Кыргызстан