Влиять – значит любить, любить – значит служить, служить – значит, быть слугой
Очень многие в современном мире хотят «влиять», и задача такого влияния очень понятная — использовать «объект влияния» в своих корыстных интересах.
В первый же день собора отчетливо прозвучал тезис: церковь, которая стремится «влиять» для достижения «интересов церкви» – по сути, ничем не отличается от остальных мирских организаций.
Тезис можно усилить: если мы стремимся влиять на город даже для того, чтобы «Слово Божье проповедовать» то все, мы уже попали в «Вавилонскую систему». Мы наше влияние, то есть себя самого, поставили впереди людей, которым мы хотим «добро причинить».
Христианское влияние суть Любовь, Любовь деятельная, Любовь-бескорыстное-служение. Для меня это и есть настоящее, подлинное благовествование, настоящие распространение Слова и Царства, исполнение Великого Поручения. И настоящая мера влияния на город – это «объем» подлинного бескорыстного служения городу, его людям. Как только к этому чистому служению подмешивается желание, что-то сделать «для влияния на город», «для нужд евангелизации», для «укрепления влияния церкви» или даже «чтобы проповедовать Христа» все, мы попали. Мы уже не настоящее Слово, не Любовь являем, а только наши ментальные концепции «про Господа». Мы, как очень метко было сказано на Соборе, «налетчики от церкви» и, по сути, сектанты.
Очень радостно было видеть, как по ходу Собора эта неявная установка на «влияние и захват города церковью» сменилась на установку служения городу и его людям. Этот поворот, эта «метаноя» стали общим местом и духом собора. А когда братья и сестры делились своими многочисленными примерами настоящего служения, когда церковь не «влияет», а просто служит городу, то мы все очень вдохновились. И именно эти служения и давали церквям настоящий авторитет и влияние в городе!
В личностном плане этот поворот означает принципиальное изменение в идентичности человека. Я должен считать себя не «господином», не «царем», не «царственным священником» или «владетелем земли», и даже не «христианином» или «русским». Я должен занять позицию слуги, слуги Господа и слуги других слуг Господа. Именно про это говорил Христос: «Больший из вас да будет вам слуга» (Мф. 23:11). Именно эта «идентичность слуги» или «позиция слуги», является для меня сутью христианской идентичности. И только после того как я занял эту позицию и считаю себя, прежде всего слугой, только потом я могу в этой позиции играть другие роли: быть православным или протестантом, быть русским или китайцем, играть роль «царя», руководителя или подчиненного, мужа, жены и т.д. Все остальные идентичности вторичны по сравнению с базовой установкой, базовой позицией: «господин» я или «слуга». Но только в позиции слуги мы можем деятельно любить, можем действительно быть христианином.
Здесь следует развернуть три очень важных момента. Во-первых, позиция слуги – это действительно зрелая позиция, и до нее нужно в определенной мере дорости. Для начала у нас должны быть силы и наполнение, чтобы служить и отдавать. Если мы не наполнены Духом святым, если у нас нет духовных и душевных сил, то у нас просто нечего будет отдавать. Мы будем не в состоянии служить, а будем в состоянии только «потреблять служение», быть в этом смысле зависимым от других.
Говоря более точно, это даже не мы «сами» служим людям, а Господь через нас им служит. Мы Его инструмент, проводники Его Любви. И когда нам случается быть проводником Его Любви, то наше сердце получает величайшую награду, оно пьет от этого потока, пьет вкус Любви, этот нектар, который слаще всех мирских вкусов, и который только и жаждет пить наша душа. Это и есть та самая вода живая, текущая в жизнь вечную, о которой Иисус говорил Самаритянке (Ин. 4:10). В этом величайшее и подлинное наслаждение, которым Господь с нами щедро делится. Но распробовать этот вкус Любви, привязаться к нему всем сердцем – это путь, который нужно пройти. Для этого мы должны получить от других этот вкус, это Слово Божье, заразится им, напитать им свое сердце.
Во-вторых, в позиции слуги мы служим не эгу другого человека. Служить совершенно не означает «быть использованным». Это означает служить Господу-в-ближнем, «служить слуге Господа». Это отдельная задача – не быть использованным Вавилоном мира сего, эгоизмом ближнего и, что сложнее, эгоизмом родных нам людей. Иногда служить – означает играть строгую роль, с любовью наказывать человека, а не «ублажать его эго». Это отдельная большая тема.
В-третьих, мы не можем материально или даже душевно служить абсолютно всем. Мы можем служить людям по мере сил, действовать в своих дарах, ограниченных нашими социальными ролями и возможностями. Только Господь деятельно служит абсолютно всем. Будет «тонкой гордостью» считать себя равным Господу в этом аспекте. Мы не должны заботиться о наркоманах, если у нас не хватает времени и сил заботится о своей жене и детях. Но при этом абсолютно со всеми людьми мы можем взаимодействовать из позиции слуги, а не из позиции господина. Со всеми мы можем быть слугой, пусть даже наше служение будет в том, что мы не вожделеем использовать другого. Это уже очень много, это дверь и ключ к настоящему общению.
Из позиции слуги нам обязательно нужен кто то другой, отличный от нас, чтобы было для кого проявлять любовь-служение. Наше эго всегда старается проецировать самого себя в этот мир, старается считать всех и все такими же, как «я сам». Это природа эгоизма. И раз другие – это «тоже я», то и им нужно тоже самое, что и мне. И эго старается «причинять свое добро» другим. Из позиции слуги все люди – это другие, это не я. Нам даже приходится признать, что Господь сотворил даже настолько Иное, что наше «я» об этом вообще не имеет представления. Но мы можем любить и служить Господу в Другом и Ином. Этот онтологический тезис – христианское оправдание. Другого и Иного. И оправдание множеству различных церквей, между прочим. С Другим и Иным нам открывается другой вкус любви. Любви, которая при этом вечная и неизменная.
В богословском ключе для меня самым важным смыслом Собора стала задача возвращения любви, любви-служения и самой «позиции слуги» в основание христианского мышление, в основания для церкви и для любой христианской общности/команды, в христианский бизнес, политику, образование, семью и абсолютно во все сферы жизни. Именно об этом для меня говорит замечательная оговорка, прозвучавшая на Третьем Соборе: «Церкви пора начать диалог с христианами». И в этом есть радикальная реформация, которая одновременно является и радикальной ортодоксией.
В мыслительном, онтологическом и оргдеятельностных слоях такой поворот означает задачу «аппаратного встраивания» позиции слуги в христианский язык, христианское мышление и коммуникацию. Чтобы просто речь и мысли из позиции господина – не проходили бы в принципе. Ведь «любовь не мыслит зла». И если эту встройку не сделать, то на первом же шаге мы сталкиваемся с проблематизацией Павла из 1 Кор. 13 – «Если я говорю языками земными и ангельскими, а любви не имею, то суть я медь звенящая или кимвал звучащий».
Участник 4 Евангельского Собора
Левон Аршакуни
